Человек без надежды (СИ) - Страница 3

— Что? — Вероника слегка повела бровью в сторону дочери. — Ты же знаешь, что я терпеть не могу этих блохастых чудовищ! В моем доме им не место!

— Но это еще и мой дом! — может, Сильвер и позволяла помыкать собой в быту, но в серьезных ситуациях порой проявляла характер. — Котенок будет жить в моей комнате.

— Я однозначно требую!.. — голос писательницы стал стремительно набирать высоту и громкость.

— Если ты категорически против, я готова переехать вместе с котенком, чтобы тебя не раздражать, — невежливо перебив возмущенную родительницу, предложила неожиданно заупрямившаяся дочь. — У меня на примете небольшая студия неподалеку от «ДиЭм».

— Ладно, пусть остается, — молниеносно свернула начинающуюся истерику Суздальцева. — Только я однозначно требую, чтобы это маленькое чудовище даже не думало заходить в мой кабинет! А ты, кстати, купи завтра свежих фруктов, я хочу фруктовый салат. И созвонись с моим издателем, скажи ему, что рукопись почти готова — он, наверное, уже с ума сходит от беспокойства, но я не могу творить круглые сутки. Вдохновение — вещь капризная. Да, кстати, к Альфреду, наверное, уже приехали фильмы, которые я заказывала, их надо забрать. И расплатись, пожалуйста, со своего чипа — у меня еще полно трат в этом месяце, я с трудом дотягиваю до ренты.

— Хорошо, мама, — проговорила Сильвер уже в спину почтенной родительнице, которая удалилась к себе, по обыкновению не попрощавшись.

— Как ты ее терпишь? — Камилла почти взорвалась, едва за «великой писательницей» закрылась дверь. — Силь, тебе надо поставить памятник из настоящего серебра в натуральную величину!

— Мама всегда была такая, — ее подруга только плечами пожала, снова поворачиваясь к плите. — Я привыкла. Папа говорил, что она не приспособлена к жизни, потому что не похожа на других.

— Знаешь, что самое чудесное? — проворчала Камилла, наблюдая, как рыжий котенок без имени, только что окончательно ставший домашней собственностью Сильвер Фокс, выползает из‑под кухонного диванчика, куда он на всякий случай предусмотрительно спрятался при появлении Вероники — четвероногому хищнику местный гений слова доверия явно не внушил. — Что она тебе — тебе! — советует найти работу! Она вообще сама хоть один день в жизни работала?

— Она пишет, — кратко заметила почтительная дочь.

— И кто это читает? — язвительно осведомилась Камилла. — Ты?

— Папа читал, — в той же лаконичной манере уведомила ее Сильвер.

Леснова только вздохнула. Со дня смерти Александра Фокса прошло уже больше трех лет, но он, как и раньше, оставался главным в этой небольшой квартирке. Его не приспособленную к жизни жену теперь опекала их общая дочь, а сама Сильвер порой говорила так, словно была уверена, что отец жив. Нет, она не была сумасшедшей и не болтала с призраками, просто папина тень по — прежнему находилась рядом с дочерью, обожаемой ничуть не меньше капризной жены. При жизни Александр Фокс был единственным связующим звеном между ними с матерью — кажется, он и после смерти продолжал выполнять эту функцию.

— Как ты все‑таки назовешь кота? — поинтересовалась Камилла, подхватывая на руки рыжий комочек, тут же отозвавшийся благодарным мурлыканьем.

— Пусть пока Васька будет, — Сильвер выключила плиту и подмигнула подруге. — Когда я была маленькой, у дедушки с бабушкой жил кот по имени Василий.

— Хороший был кот? — Кэм почесала рыжего за ухом.

— Очень красивый, ленивый и горластый, — уведомила ее Сильвер. — И всегда своего добивался, паршивец!

— Шикарная перспективка для нашего юного друга! — одобрила подруга. — Ну что, оставляем Василия за старшего и едем в «Мертвеца», пока Улька там все стены не расколотила?

Закрыв котенка в комнате наедине с лотками и мисками с едой и водой, девушки спустились во двор. Поздоровавшись с несколькими встреченными соседями, они быстро проследовали к припаркованному во дворе «сильверу», выделявшемуся среди остальных даже в их время, когда многочисленные наездники пытались как‑нибудь поярче украсить своих «металлопластиковых коней». Камилла в стотысячный, наверное, раз, восхитилась покатыми боками двухместного красавца, выкрашенного светло — серой матовой краской. Этому «сильверу» не нужно было бросаться в глаза, чтобы выделяться на дороге. Любой наездник, а тем более — коллекционер отдал бы полжизни за право даже не обладать им, а разок прокатиться или хотя бы прикоснуться к этому сокровищу.

Поговаривали, что прототипом «сильвера», из‑за практичности и нетребовательности получившего широкое распространение на «Одиннадцати», послужил земной мотоцикл, который, правда, как отмечали многочисленные исследователи — историки, был гораздо менее удобен. В отличие от своих дальних предков «сильверы» почти не производили шума и не портили дорожное покрытие, поскольку вместо колес у них была воздушно — магнитная подушка, позволявшая аппаратам подниматься на двадцать — тридцать сантиметров и изящно скользить над поверхностью земли. Из‑за легкости их окрестили «летунами» — остальной транспорт двигался гораздо ниже и выглядел при этом тяжелее. Кроме того, они работали на недорогом световом топливе, которого на «Одиннадцати» было в достатке, так что истощение ресурсов аппаратам не грозило.

Сильвер одним уверенным движением оказалась в седле, и приборная панель ее «летуна» тут же заискрилась разноцветными лампочками. Девушка сняла с ручек два шлема, один надела сама, пряча под него волосы, а другой протянула Камилле. Леснова забралась в седло чуть медленнее — собственного «сильвера» у нее пока не было, поэтому необходимой сноровки она еще не приобрела. То ли дело Силь, которая оседлала «летуна», пожалуй, едва ли не раньше всех на «Одиннадцати», а перед тем как оказаться на нем, еще и научилась управлять аппаратом дистанционно! Впрочем, ей‑то этого было точно не избежать!