Человек без надежды (СИ) - Страница 33

Но оппоненты не желали слышать возражений. Мысль о том, что в случившемся можно обвинить отщепенцев, не затрагивая сложившиеся структуры самого общества, настолько пришлась им по душе, что они даже ее не анализировали. Все в один голос кричали о том, что сейчас «Одиннадцати» необходим рейд… При этой мысли у Микаэлы мурашки бежали по коже.

Последний рейд из Городов в Пустошь состоялся незадолго до ее рождения, но вспоминали его, наверное, и до сих пор. Тогда какие‑то лихие люди попытались поднять бунт против правительства. Командор Сайеки — предшественник Кройчета на этом посту — отреагировал весьма жестко: в Пустошь были направлены отборные силы службы безопасности. Несмотря на то, что вооружены они были только холодным оружием и шокерами, бунтовщики потерпели сокрушительное поражение. За их укрывательство было полностью уничтожено несколько поселений. Людей не убивали, а лишь выгоняли из домов и заставляли смотреть, как тяжелая техника сравнивает их жилища с землей. До объявленной зимы оставалось слишком мало времени, и большинство из укрывателей были обречены на скорую и страшную смерть, несмотря на то, что формально ни служба безопасности, ни правительство не имели к ней никакого отношения. Положенные три месяца холодов, отмеренные строгой и несгибаемой экологической службой «Одиннадцати», убивали несогласных надежней любого ножа. Правительство не собиралось заботиться о людях, которых не существовало, особенно если у них хватило наглости громогласно заявить о себе бунтом. Тот рейд заставил Пустошь присмиреть надолго. Сомнительно, что сейчас нашелся самоубийца, желающий еще раз испытать судьбу.

Теперь же Совет в подавляющем большинстве настаивал на том, чтобы служба безопасности предприняла очередной рейд на Пустошь. При одной мысли о карательном мероприятии Микаэле становилось нехорошо. И не потому, что и там, и тут для нее находились «свои». Просто это было… неправильно! Если бы у нее наличествовала хотя бы внутренняя, интуитивная убежденность в том, что к взрыву причастен кто‑то из пустошников, она бы лично возглавила рейд, и глазом не моргнув. В Пустоши правила знали, и взрывников выдали бы сами, даже не попытавшись сопротивляться. Все те же родители, братья, друзья — за такое преступление все отреклись бы от отступников. Если бы они там были…

— Тихо! — командор лишь слегка повысил голос, однако его услышали все. — На сегодня мы закончили с докладами Большому Совету, я выслушал ваши мнения и принял решение.

Сконфуженные собственной невоздержанностью заместители Кройчета и мэры Городов быстро расселись по своим местам, делая вид, что это не они только что орали, перекрикивая друг друга, словно дети в песочнице. Кажется, смутился даже разозленный сверх всякой меры и уже переставший сдерживать ярость Габриэль Дольер.

— Микаэла, в вашем распоряжении неделя, — продолжил командор. — Если по истечении этого времени вы не найдете преступника или не предоставите веские доказательства того, что он не имеет отношения к Пустоши, службе безопасности придется совершить рейд.

Войцеховская встретила стальной взгляд Стефана Кройчета. Он и сам был не в восторге от перспективы, однако поделать ничего не мог. Командор имел право принимать конечные решения, но проигнорировать мнение Большого Совета не решился бы никто. Он и так давал лидеру службы безопасности столько времени, сколько мог. Члены Большого Совета не выглядели счастливыми, однако понимали, что дальше настаивать на немедленных мерах против Пустоши не стоит. На «Одиннадцати» не было принято обсуждать решения, принятые лично командором.

— С этого дня патрули будут усилены, — продолжил Кройчет после паузы. — Микаэла, ваша служба должна принять все меры к обеспечению безопасности горожан. Остальным работать в штатном режиме, доклады я жду в два раза чаще обычного. Обо всем экстраординарном я и служба безопасности должны узнавать немедленно. Совет окончен. Всего наилучшего, дамы и господа!

Глава 5

Воскресенье, 18 августа, 243 год от Исхода (33 год Седьмого Поколения)

— Кароль, какое счастье — ты жив! — Сильвер с трудом сдерживала слезы и порыв кинуться Стейну на шею. — Я поступила просто по — свински: пошла искать Кэм, а к тебе не зашла!

— Да ладно, Силь, забудь! — смутился парень. — Ты вообще молодец, что пережила этот кошмар и не свихнулась! Я тоже могу извиняться за то, что торчал в каморке за сценой, собирая покалеченные мозги, и не вышел на помощь…

Сильвер невольно улыбнулась, слегка скривив губы, поскольку ей все еще хотелось плакать. На следующий день после их выступления в «ДиЭм» у нее так дрожали руки, что доктор, утром осматривавший обожженную ладонь и делавший перевязку, всерьез предложил зафиксировать ее зажимом, чтобы лучше накладывать эластичный бинт. Вечером ей еще предстоял визит к психологу, хотя девушка предпочла бы, чтобы время сеанса было назначено пораньше. Кароль сказал, что она не свихнулась, однако Силь не заявила бы об этом с такой уверенностью.

Ей всю ночь снились кошмары, она несколько раз просыпалась с криком, один раз даже настолько громким, что разбудила великую писательницу, которая изволила почивать в соседней комнате и, чтобы не нарушать покой своего драгоценного сна, обычно пользовалась берушами и повязкой на глаза. Госпожа Суздальцева не замедлила заглянуть к дочери и сурово заметить, что она могла бы вести себя и потише. В такие минуты Сильвер чувствовала себя очень одинокой. Если бы рядом был папа, он бы постарался утешить ее и успокоить, сделал бы что‑нибудь… Когда он был поблизости, Силь всегда чувствовала себя в безопасности, он умел прогнать не только ночные кошмары, но и вообще любые проблемы. С тех пор, как его не стало, она все больше размышляла о том, что осталась совсем одна — мама не в счет. Только мурлыкающий рыжий Васька старался, как мог, утешить хозяйку. Вот если бы не он, она точно бы свихнулась прошедшей ночью…