Человек без надежды (СИ) - Страница 70

Как и всегда при воспоминании об отце, к горлу подкатил комок. Сильвер сглотнула. Говорят, что время лечит, но за три года она так и не научилась думать об Александре Фоксе как о покойнике. Иногда ей казалось, что она живет в каком‑то иллюзорном мире, как будто во сне. Стоит проснуться, открыть глаза — и она услышит папин голос, а потом и увидит его на кухне напевающим что‑нибудь лирическое. Но один день сменял другой, жизнь текла своим чередом, мама писала новые жуткие произведения, Силь — песни, группа "Серебряная камелия" выступала в "Мертвеце" — в общем, ничего не менялось. Нереальность слишком затянулась, чтобы в конце концов оказаться сном…

Рыжая лапка осторожно потрогала лодыжку Сильвер мягкими розовыми подушечками без когтей — и она вздрогнула, приходя в себя от невеселых мыслей. Васька, сидевший рядом с ее ногой, требовательно мяукнул: у тебя там еда, небось? а ну давай, поднимай меня наверх! Улыбнувшись, девушка подхватила его под пушистый животик и поставила на стол. Котенок тут же принялся обнюхивать упаковки зеленой фасоли и цветной капусты, из которых Силь собиралась приготовить гарнир к обеду. Убедившись, что ничем вкусным от пакетиков не пахнет, Васька недовольно фыркнул и укоризненно посмотрел на хозяйку: ну и зачем, спрашивается, держать в доме еду, которую не ест кот? какой в этом смысл?

— А мне эти штуки нравятся! — заявила Сильвер и показала котенку язык.

Он тяжело вздохнул и уселся на столе напротив хозяйки, внимательно наблюдая, как она неторопливо нарезает овощи. Василия, казалось, завораживал сам процесс движения — в какой‑то момент Силь даже показалось, что он "охотится" на ее руку, настолько пристальным сделался взгляд янтарных глаз.

— Теперь это чудовище будет сидеть на моей кухне? — недовольный голос Вероники Суздальцевой раздался от дверей так внезапно, что Сильвер от неожиданности выпустила нож, который, выскользнув из ладони, загремел по полу.

— На нашей кухне, мама, — с нажимом произнесла девушка, наклоняясь за "беглецом". — Я уже сказала: если мы с котом тебе мешаем, то можем переехать. Тогда это действительно будет твоя кухня, и на ней никто сидеть не станет!

— Ты же знаешь, что тогда мне придется платить за лишнюю площадь! — возмущенно заметила Вероника, проходя мимо дочери и даже не порываясь ей помочь. — Где у нас кофе?

— Там же, где и всегда, — кинув нож в мойку — стерилизатор, Силь взяла с подставки другой. — Посмотри в ящике с бакалеей. И, кстати, если мы с котом уедем, ты тоже можешь переехать в какую‑нибудь студию поудобнее.

— Я ненавижу все эти объединенные пространства, где и спальня, и кухня находятся в одном блоке! — фыркнула писательница. — Хорошо еще, что пока не додумались выставлять санузел в тот же объем, ничем его не отгораживая.

— Есть очень уютные квартиры для одиноких людей или семейных пар, — заметила Сильвер, перемешивая салат.

— Тебе прекрасно известно, что я привыкла жить в комфорте! — капризным тоном произнесла Вероника, просыпая на пол немного чая и не обращая на это ни малейшего внимания. — Кроме того, мне понадобится целый штат прислуги, а я и управляться с ней не умею! Если бы твой отец не умер, он бы ни за что не позволил, чтобы я жила одна!

Сильвер отставила в сторону миску и оперлась здоровой ладонью о стол, старательно сдерживая порыв душевно выговориться. Мама на удивление легко пережила саму смерть отца, зато искренне страдала по поводу того, что в его отсутствие некому обеспечивать ей привычный комфорт. Само собой разумелось, что взять на себя эту миссию обязана Силь, и до сих пор ей не приходило в голову как‑то сопротивляться. Три года она старательно поддерживала видимость обычной семьи, и только близкие друзья знали, кто у них с мамой "старший".

Но в последнее время ее все чаще начинало раздражать поведение не столько родственницы, сколько, пожалуй, "соседки". Наверное, она и раньше была не в восторге от того, что мама настолько откровенно сидит у нее на шее, но после смерти отца Силь надо было о ком‑нибудь заботиться, чтобы не сойти с ума от потери. День за днем она выполняла какую‑то рутинную работу, старалась создавать в доме уют, к которому ее приучил папа, готовила и убирала. Камилла и Кароль в два голоса ругали ее, говоря, что она так до конца жизни и останется удобной штатной "золушкой" для капризной и эгоистичной Вероники. Теперь Сильвер и сама понимала, что ее это не устроит. И даже вечное "отец бы не позволил" из маминых уст теперь звучало фальшиво и неприятно, как будто великая писательница вооружилась хлыстом, которым собиралась подгонять дочь в нужном направлении.

— Он умер, — ровным тоном произнесла Силь. — Папы больше нет. И я думаю, что нам с Васькой действительно надо съехать, чтобы не мешать тебе!

— Ты!.. Ты!.. — глаза госпожи Суздальцевой наполнились искренними слезами — когда речь шла о ее личных удобствах, она не играла. — Ты придумала это специально, чтобы мне досадить! Ты не можешь бросить меня, я же совершенно не умею обходиться без посторонней помощи!

— Папа оставил нам обеим достаточно средств, чтобы ты могла без нее не обходиться, — отрезала Сильвер. — Если хочешь, я помогу за свой счет нанять кого‑нибудь, чтобы тебе помогали с готовкой и уборкой.

— Какая чудовищная неблагодарность! — Вероника закричала так громко, что испуганный котенок пулей шмыгнул со стола и рванул в "свою" комнату. — Я воспитала тебя и столько в тебя вложила, а теперь ты не хочешь даже мне помочь! Разве я так многого прошу?! Подумаешь — приготовить пару обедов и ужинов! Или тебя раздражает, когда я прошу заехать и забрать мои фильмы? Разве это трудно?! Тебе прекрасно известно, что я почти не выхожу из дома, и вообще все эти бытовые нужды меня раздражают, от них меня покидает вдохновение!